В произведениях Антона Павловича упоминаний о греках крайне мало, но в переписке с таганрожцами он постоянно вспоминает греков-родственников, друзей, знакомых. В последние годы жизни писателя одной из тем переписки стала и забота о сохранении наследия поэта-таганрожца, грека по матери, Николая Федоровича Щербина, воспевавшего красоту и величие Эллады.

Греками были крестные родители Антона Чехова. Вот выписка из метрической книги Соборной Успенской церкви Таганрога 1860 года: «27 января в Успенском соборе крещен Антоний Чехов. Восприемниками были таганрогский купеческий брат Спиридон Титов и таганрогского третьей гильдии купца Дмитрия Кириллова Софьянопуло жена Елизавета Ефимовна». Спиридон Титов – крестный отец, – был младшим из трех братьев Титовых. Старший, Константин, в 1859-1861 годах исполнял обязанности бургомистра городового магистрата от греческой части населения.

На земле Эллады

Жители Греции считают Чехова греком, хотя точно не знают его биографию и родословную. Вероятнее всего, что основой для этого мнения являются историко-географические факты: Таганрог находится в крайней северной части бывшего древнего греческого государства Понт. Если считать от дат, упоминаемых Геродотом, Страбоном и Ксенофонтом, то совпадают даты существования Милета – города побережья Малой Азии и Кремн – города-порта на мысу в акватории Таганрогской бухты в районе нынешнего Солнечного пляжа и Пушкинской набережной. Расцвет Милета относится к пятому веку до нашей эры; о Кремнах, как о порте, упоминается с седьмого по пятый века до нашей эры.

В 19-м веке были подняты со дна морского шесть мраморных фигур, мужских и женских, в античных одеждах. Потом они стояли перед домом градоначальника. В 20-м веке, в 1927 году, у подножия Каменной лестницы во время земляных работ обнаружили мраморный постамент с греческими буквами и большой греческий сосуд, относящиеся к девятому-десятому векам уже нашей эры. Из этого явствует, что нить эллинистической культуры не рвалась, хотя и ослабевала временами.

Присутствие греков в наших местах в древности и поселение их в Таганроге в 18-19 веках – звенья одной цепи, потому что греки, приглашенные в Приазовье императрицей Екатериной Второй – это потомки ионийцев – понтийцев, живших в Малой Азии, а потом ушедших оттуда под натиском турок на острова Эгейского моря, на остров Крит. Тому есть подтверждение. В течение 400 лет османского ига – турецкого владычества, греки сохраняли язык и христианскую веру, будучи криптохристианами, то есть тайными христианами.

Вот какими путями приходит эллинизм в Таганрог 19-го века! А в Таганроге в 19-го века, в то время, когда здесь жил и учился АнтошаЧехов, его душа и ум наполнялись колоритом города почти наполовину греческого. В 1870 году греков было 37 процентов, русских – почти половина населения и прочих национальностей – 14 процентов.

В начале 19-го века и затем, во второй половине 19-го века, в Таганроге жили потомки императорской династии Комнинов. Они породнились с детьми Ивана Андреевича Варваци – легендарного героя Греции, благотворителя Таганрога.

Юный Антон пел в греческой церкви, здесь он знал многих служителей этого храма, так как был общительным и наблюдательным, он не мог не слышать рассказов о жизни выдающихся греков города, в том числе и греков с фамилией Комнино.

В легендах – история

Достопримечательностью Таганрога был греческий монастырь. О нем сохранились воспоминания старожилов: «Монастырь был красив. Стены (имеются в виду стены ограждения), внизу толстые и приземистые, заканчивались вверху легкими стройными башнями. В лунную ночь эти башни казались кружевными». Монастырь находился в ведении Иерусалима. Поэтому улицу, на которой он стоял, называли то Монастырской, то Иерусалимской, ныне (Свердлова) – Александровская. Стены внутри монастыря были расписаны темной византийской живописью.
Юный Чехов бывал в нем каждый год 19-го ноября - в день смерти царя. Вся Александровская гимназия – в том числе, конечно же, и Антон - ходили в монастырь на панихиду по Александру Перовму. Чехов приходил туда и в другие дни, так как воспитывался в религиозной семье. К тому же его дядя, Митрофан Егорович, занимал пост церковного старосты Архангело-Михайловского храма и состоял в родстве с греческой семьей Камбуровых, женившись на их приемной дочери.

О греках, поселившихся в конце 18-го века в Таганроге и его окрестностях, ходили легенды. Будучи участниками русско-турецкой войны, они продолжали тайно помогать национально-освободительному движению Греции, находящейся под гнетом османского ига. Помощь шла через греческую церковь святых Константина и Елены, стоявшей на улице Греческой, и через греческий монастырь, на улице Монастырской (ныне Александровской), построенный на средства Иоанниса (Ивана Андреевича) Варваци в 1814 году. В подвалах хранились оружие и деньги; под видом монахов скрывались греки-повстанцы.

Тогда Россия состояла в мирном договоре с Турцией и не имела права оказывать помощь в действиях против нее. Но, как христианская держава, Россия содействовала братьям по вере. Освобождение Греции от турецкого ига завершилось в 1821 году, за 30 лет до рождения Антона Павловича Чехова. В Таганроге сложили легенды и о тайных кладах и богатствах, спрятанных в церкви и монастыре, о греках-клефтах – морских братьях.
Не только героическая, но и современная история оставили след в памяти юного Антона о жизни греков в его родном городе.

Греки занимались благотворительностью, но не от случая к случаю. Устройство города и дела вел Греческий магистрат, существовавший параллельно с Русским магистратом в течение 50 лет (с 1781 до 1837 года). Они закладывали основы архитектурного облика. Особняки застройки 19-го века до сих пор являются жилыми и общественными зданиями. Заботясь об общественном благе, греки преподносили такие дары, которые до сих пор не потеряли своей ценности. Вот некоторые примеры: Иван Варваци подарил для городской больницы (ныне больница № 2) загородное имение – дом, участок земли и деньги на строительство и содержание больницы. Впоследствии в воспоминаниях семьи Чеховых содержится описание загородных поездок, когда по воскресеньям в праздничные дни нанималась «линейка», и отправлялись на лоно природы «близ имения Варваци», здесь обязательно заходили в церковь при странноприимном доме.

Как и все таганрожцы, Антон Чехов много раз пробегал по Каменной лестнице, подаренной городу Герасимом Депальдо (кстати, переулок Тургеневский тогда назывался Депальдовским).
Бытует мнение о том, что Антон Павлович, бесплодно проучившись в детстве в частной греческой школе, так и не овладел греческим языком. Факты доказывают прямо противоположное: в переписке с братом Александром встречаются греческие слова и фразы. А вот в 1903 году Чехов в письме к переводчику П. Лефа, приславшему переведенные на греческий язык его произведения, отвечает: «Присланный Вами сборник я получил здесь в Ялте, приношу Вам мою глубокую благодарность.

Когда-то, живя в Таганроге, я понимал греческий язык, говорил немножко по-гречески, теперь же все позабыл: и вот, просматривал Вашу книгу, буду припоминать язык и, быть может, кое-что вспомню. Во мне Ваша книга, ее греческий шрифт, вызвала много воспоминаний и, между прочим, я не мог не вспомнить о том, как я и братья мои учились в Таганроге в греческой школе».

Это воспоминание уже взрослого Чехова окрашено в ностальгические тона, чем отличается от карикатурно-комических красок, в которых юные братья Чехова изображали греческую школу. Комизм же ситуации был в том, что малолетние дети Чехова оказались в школе для греческих детей, где преподавание вел педагог Вучинас на греческом языке. Обучение было дешевым. Павел Егорович наивно рассчитывал, что если сыновья выучат язык, то им откроется путь в Грецию, для дальнейшего обучения, чтобы стать коммерсантами. Для братьев же Чеховых занятия в школе были чем-то вроде просмотра немого кино, то есть они видели только действия учителя и учеников, а смысл додумывали сами. Греческий язык Антон выучил позже, в гимназии…

Отец же Павел Егорович не оставлял намерения выучить Антона на коммерсанта – ни более ни менее как в Афинском университете. В Греции он никогда не был, представлял же себе ее по рассказам таганрогского кондитера грека Стоматиса. Он, бывало, целыми днями просиживал в лавке, где торговал Павел Егорович. Их беседы Антон Павлович впоследствии воспроизвел в водевиле «Свадьба», в котором прообразом грека Дымбы явился тот самый Стоматис.
Можно представить, как наслаждался юморист Антоша Чехонте, наблюдая эти две фигуры; всерьез он, конечно, не мог их воспринимать, и идея обучения в Афинском университете представлялась ему также очередной нелепостью.

Эта идея появилась у Павла Егоровича под впечатлением колоссальных торговых оборотов таганрогских греков. Как бы ни потешался в свое время Антон, но богатство его современников – греков поражает воображение и ныне живущих людей. Историк Афинского Национального банка Олимпия Селеку, работая уже в конце XX века с архивами, познакомилась с делами греков Таганрога. Их баснословные богатства ошеломили ее, и, восстанавливая историю миграций выдающихся греков, она приезжала в Таганрог познакомиться с городом и прошлым греческой диаспоры.

Так что Павел Егорович, хотя и неудачными способами, но верно направлял сына «по торговой части», однако Антону суждены были другая слава и другое богатство…

И все же – как Антон относился к грекам? Что чувствовал? Что думал? Ведь греческое окружение его семьи было многочисленным. В числе близких знакомых семьи Чеховых и друзей Антона – Рафаэло, Скараманга, Хаджи-Христо, Змирлов, Малаксиано, Дросси. На улицах города он видел вывески на греческом языке, в порту – греческие корабли, пел с братьями в греческой церкви Константина и Елены, в юности играл в домашних спектаклях в доме Дросси, ходил на концерты в дом Алфераки.

О том, что глубоко в душе писателя жили горячие чувства восхищения Элладой, свидетельствуют (уже в последние годы жизни) его интерес к творчеству поэта Николая Щербины. По поводу его творческого наследия обращался Антон Павлович и к бывшему в то время городским головой Павлу Федоровичу Иорданову (тоже греку по национальности), и к другим. Почему именно о творческом наследии Щербины хлопочет Антон Павлович? В Таганроге было много талантливых людей. Конечно, наш гениальный земляк проявлял внимание и к сохранению плодов их искусства.

Но удивительно то, что смыслом поэзии Николая Щербины была греческая тема, от которой Антон Павлович прежде упорно отгораживался. Видимо, с возрастом, как и всякий человек, Антон Павлович становился свободнее духовно, избавлялся от тех комплексов, которые приобрел в детстве, и со светлым чувством обращал взор умудренного жизнью человека в таганрогское прошлое, в детство – вечную и прекрасную пору человечества.